Другими словами, они низко лгали. Мало того, что они лгали, они лгали на предмете, который уносит жизни сотен тысяч людей ежегодно. Не будет преувеличением сказать, что миллионы людей напрасно ушли из жизни в результате этой лжи. Есть только одно слово для этого. Это -геноцид. Ральф Мосс был Помощником Директора Связей С Общественностью в Слоан-Кеттеринг во время этих событий. Фактически, он был тем, кто был обязан писать этот пресс-релиз, утверждая, что Laetrile неэффективен. Но Моссбыл одним из лидеров в движении Второе Мнение, и он помог донести правду до остальной части мира. Наконец, в ноябре 1977, он решил «рассекретиться» и предать себя гласности. Он созвал собственную пресс-конференцию и, стоя перед батареей репортеров и операторов, обвинил чиновников Слоан-Кеттеринг в массовомсокрытии правды. Он присовокупил необходимые документы и назвал имена. Неудивительно, что Мосс был уволен на следующий день. Какова была официальная причина? Как он объяснил это: «я ‘был не в состоянии выполнять мои основныеобязанности’ другими словами, сотрудничать в фальсификации свидетельств.»1 О Моссе и других доносчиках скоро забыли господствующие СМИ, и публика была избавлена от неприятности слышать больше об этом. В конце концов, победила промышленность рака. Как во всех войнах, истории пишутся победителями. Теперь наши медицинские историки по-своему объясняют этот эпизод. Вот что написано доктором Арнольдом С. Релманом в Медицинском Журнале Новой Англии от 28 января,1982: “В последние несколько лет большое внимание уделяется Laetrile. К 1978 он достиг определенного народного статуса, и был превознесен как своего рода направленное против истеблишмента естественное средство, подавляемое продажным заговором фармацевтических изготовителей и врачей. Согласно этому фольклору, заговорщики игнорировали свидетельство эффективности Лаэтрила и пытались продвинуть свои более ортодоксальное (и более ядовитые) формы химиотерапии рака. Но никогда не было никаких фактов, чтобыподдержать этот фольклор…. Лаэтрил, я верю, теперь получил свой приговор в суде. Все говорит о том, что, без сомнения, он не приносит никакой пользы пациентам…. Ни один разумный человек не будет защищать его дальнейшее использование, и ни одно законодательство ни одного штата не должно санкционировать его использование.”2 Это, так сказать, фон так называемого научного свидетельства, что Лаэтрил является мошенничеством. Основанные на этом извращении правды, законы были приняты так, что объявили незаконным для врачей прописывать Лаэтрил, назначать, продавать, или заниматься его дистрибуцией, а также «представлять его в таком виде, что он имеет какую-либо ценность в подавлении, облегчении или лечении рака.»3 1. Ральф Мосс, Cancer Industry; Unraveling the Politics (New York: Paragon House, 1989), стр. XI. 2. “Закрывая Книгу о Лаэтриле”, New England Journal of Medicine, январь 28, 1982, стр. 236. 3. См. Секцию 10400.1, Название 17, Калифорнийского Административного Кодекса. Что побуждало этих людей, и вне и внутри правительства, преднамеренно фальсифицировать клинические результаты прошлых испытаний Лаэтрила и затем лишить возможности кого бы то ни было проводить собственные тесты? Несмотря на самодовольные смешки доктора Релмана, связи в фармацевтике -ключ к пониманию ответа. Это удивительная и волнующая история сама по себе, и настолько богатая подробностями, что ей посвящена вся вторая половина этой книги. Но мы должны понять в самом начале, что экономические стимулы в раковой терапии зачастую гораздо более вески, чем стимулы научные. Этот факт во всей своей драматичности явился на свет на встречесамого высокого уровня, которая прошла в Слоан-Кеттеринг 2 июля,1974. Обсуждения были очень приватными и искренними. Мы никогда не узнали бы ничего о них, если бы не тот факт, что протоколы этой встречи, согласно закону о Свободе Информации, были получены несколько лет спустя Представителем Мичиганской Палаты Представителей, Джоном Келсей. Протоколы показали, что, даже тогда многочисленные чиновники Слоан-Кеттеринга были убеждены в эффективности Лаэтрила, хотя оставался вопрос о степени его эффективности. В том протоколе можно прочесть: «Слоан-Кеттеринг без энтузиазма относится к изучению амигдалина [Laetrile], но хотел бы изучить отпуск препарата CN [цианид].» Это в точности то предсказание, которое сделал автор в первом выпуске этой книги в 1974-м. (Оно находится в главе 24.) Суть его в том, что амигдалин не может быть запатентован, поскольку найден в природе. Бешеные деньги могут быть сделаны только на патентованных препаратах. Поэтому, раковую промышленность никогда не заинтересует амигдалин, независимо от того насколько эффективным он может быть. Вместо этого они будут стремиться создать искусственный химикат, чтобы подражать работе его механизма. Так как механизм, с которым работает амигдалин, -это частичный выброс цианида на раковые клетки (см. главу 6), вполне логично, что магнаты СлоанКеттеринг «без энтузиазма смотрели на изучение амигдалина, но хотели бы вместо этого изучать препараты, отпускающие цианид.» Хотя вся вторая половина этой книги посвящена анализу экономики и политики раковой промышленности, одно это предложение, взятое с протокола политической встречи в СлоанКеттеринг, сполна говорит за все. Еще раз возвращаясь к теребящему нас вопросу почему раковая промышленность объявила войну Лаэтрилу, позвольте нам выслушать ответ, данный непотопляемым доктором Дином Берком в письме к Конгрессмену Роберту А. Рою от 3 июля,1973. Доктор Берк писал: “Вы можете задаться вопросом, Конгрессмен Рой, как может кто-то пойти на такие уловки и низости и продолжать упорствовать в отрицании очевидного, что случилось в экспериментах, направляемых NCI. Но только такая решительная ложь является действенной мерой. Если хоть кто-либо из всей иерархии FDA-NCI-AMA-ACS только лишь допустит, что можно дальше изучать малейшую антираковую эффективность Лаэтрила, появится такая трещина в бюрократической броне, что она будет только расширяться с новыми экспериментами.